Пушкин в жизни. Спутники Пушкина (сборник) - Страница 390

390

Мне говорили, что карьерою своею вначале он был обязан своему красивому почерку, а затем своему стилю. Что он сделал для России полезного, я никогда не мог узнать. Такого оригинального и самобытного типа цинизма, в своем презрении к каким бы то ни было нравственным обязанностям по должности и в своем куртизанстве, я никогда не встречал. Из куртизанского поклонения и самоунижения он делал культ и находил в его отправлении какое-то циничное наслаждение, как он сам в том сознавался».

Брунов был андреевским кавалером. В 1871 г. возведен в графское достоинство.

Павел Яковлевич Марини

(в середине 90-х гг. XVIII в. – ок. 1848 г.)

Побочный сын графа В. П. Кочубея, в то время чрезвычайного посланника в Турции, от молодой и красивой жены старика-чиновника константинопольской миссии. Еще в малолетстве получил от неаполитанской королевы звезду св. Константина на грудь, что давало ему вид маленького принца. Под покровительством Кочубея мальчик вырос, был определен на службу и вошел в высшие круги петербургского общества. В 1823 г. Марини приехал вместе с Воронцовым в Одессу и был назначен в дипломатическую канцелярию наместника, в которой, по приезде в Одессу, числился и Пушкин. «Кажется, – замечает Вигель, – был он командирован министерством иностранных дел более для умножения блеска маленького одесского двора, чем для пользы службы». Марини принадлежал к интимному воронцовскому кружку, где с ним не раз встречался Пушкин.

Держался Марини важно, чопорно, слегка надменно. Пользуясь покровительством начальства и удобствами торгового города, он усердно занимался разного рода спекуляциями и этим приобрел порядочное состояние. Всегда занятый собственными делами, которые слегка были сплетены со служебными, он казался деятельным. Марини никогда не покидал Одессы, все время занимал одну и ту же должность, однако из надворных советников дослужился до тайного советника, постоянно получал награды, кресты, ленты, подарки, земли, аренды. В умении добывать их он отличался исключительной назойливостью, доходившей до последних пределов наглости. Однажды он просил Воронцова представить его к какому-то ордену. Воронцов вежливо отказал. Марини сам написал представление, явился к Воронцову в кабинет и неотвязно стал просить подписать. Воронцов ушел от него в сад. Марини последовал за ним и продолжал приставать. Воронцов возразил:

– Где же я здесь, любезнейший, подпишу?

Марини подставил собственную спину, и Воронцов подписал на ней просимую бумагу.

Иван Павлович Бларамберг

(1771–1831)

Чиновник особых поручений при Воронцове. Родом из Фландрии. Раньше служил на военной службе, потом был прокурором коммерческого суда в Одессе, начальником одесской таможни. Был выдающийся археолог, составил себе почетное имя исследованием черноморских древностей. Умница без педантства, веселый каламбурист; дошедшие каламбуры его забавны. Держал превосходного повара, любил хороший стол, был радушный хозяин. Дом его постоянно был полон гостей. Часто бывали В. И. Туманский, барон Брунов, испанский консул дель Кастелло, женатый на старшей дочери Бларамберга Наталии. Случалось, что за столом говорили на шести-семи языках – русском, немецком, французском, итальянском, испанском, греческом. Время проводили весело и непринужденно. Дочь Бларамберга Елена восхищала всех своим прелестным сопрано и благозвучным испанским языком, Аника дель Кастелло, сестра испанского консула, – своей игрой в волан, как с чисто андалузской грацией изгибалась стройным телом и огненными глазами следила за мячом.

Дочери Бларамберга Зинаида и Елена славились в Одессе красотой, и к обеим, по рассказам, Пушкин был неравнодушен. Зинаида была пикантная брюнетка с чудесными глазами и жемчужными зубами, резвая хохотунья, всегда веселая. Елена, тоже красавица, прекрасно пела, свободно говорила по-испански. Одна из сестер, – можно думать, Елена, – по собранным Зеленецким сведениям, была очень умная и образованная девушка, Пушкин любил с ней беседовать. Однажды на балу у графа Воронцова В. И. Туманский попросил Пушкина сказать девицам Бларамберг экспромт. Пушкин подошел к сестрам и будто бы продекламировал:

Вы перед всеми взяли верх,
Пред вами преклоню колена,
О, величавая Елена,
О, Зинаида Бларамберг!

Исследователям, убежденным, что художники лишены творческой фантазии и рабски портретируют свои образы с живых «прототипов», можем предложить на обсуждение следующие соображения. Елена – «величавая», умная. Зинаиду Туманский в посвященном ей стихотворении характеризует так:

В любезной резвости своей
Вы сохранили детских дней
Простосердечные привычки.
Вас тешат бабушкины сны,
Наряды, пляски старины,
Цветы и комнатные птички.
Живя по воле каждый миг,
Вы избалованы бездельем
И не привыкли для других
Счастливым жертвовать весельем.
Вы не умеете скучать:
Беспечной радостью, забавой,
С рожденья прыгать, хохотать
Дано законное вам право.

В рукописи в конце стихотворения стоят буквы З. А. О. Если толковать их, как инициалы красавицы, то они не подойдут к Зин. Ив. Бларамберг. Но странно было бы инициалы лица, которому посвящены стихи, ставить не во главе их, а в конце; буквы легко могут обозначать что-нибудь другое, например: «Зинаиде – Альбом – Одесса». Туманский в Одессе был близко знаком с семьей Бларамбергов, никакой другой одесской Зинаиды мы не знаем, а граф М. Д. Бутурлин, в то время живший в Одессе, определенно говорит, что стихи писаны к Зинаиде Бларамберг. Теперь вспомним, что вторая глава «Онегина», где выведены Татьяна и Ольга, писаны Пушкиным в Одессе. Не ясно ли, что прототипом Татьяны была Елена Бларамберг, а Ольги – Зинаида?

390