Пушкин в жизни. Спутники Пушкина (сборник) - Страница 449

449

Граф Карл-Людвиг Фикельмон

(1777–1857)

Сын французского эмигранта, служил в Австрии сперва на военной службе, с отличием участвовал в кампаниях против Наполеона, потом перешел на дипломатическую службу. В 1821 г. женился во Флоренции на графине Д. Ф. Тизенгаузен. В 1829 г. был назначен австрийским послом в Петербург со специальным поручением способствовать сближению между австрийским и русским правительством. Ему это вполне удалось, он завоевал к себе доверие и расположение императора Николая и очень искусно проводил политику Меттерниха, находя поддержку в русском министре иностранных дел Нессельроде, страстном приверженце Меттерниха. Фикельмон оставался послом в Петербурге десять лет, в 1839 г. был отозван и занимал в Вене посты министра военного, иностранных дел. В 1848 г. был премьер-министром, мартовская революция свергла его вместе с Меттернихом.

Фикельмон был человек умный и образованный, очень тепло относился к Пушкину, в 1835 г. прислал ему запрещенные к ввозу в Россию два тома сочинений Гейне – французский перевод его «Путевых картин». На похоронах Пушкина граф Фикельмон присутствовал вместе с женой, в парадной одежде и звездах.

Екатерина Андреевна Карамзина

(1780–1851)

Рожденная Колыванова, в действительности – побочная дочь князя А. И. Вяземского, единокровная (по отцу) сестра поэта князя П. А. Вяземского. Вторая жена историка Карамзина. В молодости была необыкновенно красива. Вигель рассказывает: «Она была бела, холодна, прекрасна, как статуя древности. Если бы в голове язычника Фидиаса могла блеснуть христианская мысль и он захотел бы изваять мадонну, то, конечно, дал бы ей черты Карамзиной в молодости… Душевный жар, скрытый под этой мраморной оболочкой, мог узнать я только позже». На вид надменная и недоступная, Карамзина умела, однако, располагать к себе людей и внушать крепкую к себе привязанность. В ней чувствовалась моральная серьезность и строгость, с которой невольно все считались. Была умна, образованна, за что говорит одно уже то, что литературный салон Карамзиных после смерти самого Карамзина в 1826 г. не только не захирел, но и расцвел, и в течение 30–40-х годов был одним из культурнейших центров Петербурга. Карамзины ежедневно принимали по вечерам, попросту, семейно, за чайным столом. Убранство комнат было самое незатейливое: мебели по стенкам с неизбежным овальным столом, окна со шторами, но без занавесок. У Карамзиных бывали Пушкин, Лермонтов, Жуковский, Вяземский, Дмитриев, Тютчев, Сологуб, Самарин, Кошелев. Современники замечают, что, собственно говоря, карамзинский дом был единственный в Петербурге, в гостиной которого собиралось общество не для светских пересудов и сплетен, а исключительно для беседы и обмена мыслей. Жили Карамзины на Михайловской площади, рядом с только что отстроенным Михайловским театром, в третьем этаже: первый и второй занимали братья Михаил и Матвей Юрьевичи Виельгорские.

Мальчишкой-лицеистом Пушкин вдруг влюбился в Екатерину Андреевну и послал ей любовное письмо. Она показала письмо мужу, они призвали Пушкина и жестоко намылили ему голову. Впоследствии Пушкин сильно привязался к Карамзиной и вспоминал о ней во все серьезные минуты жизни. Весной 1830 г., собираясь жениться, он писал князю Вяземскому: «Сказывал ли ты Екатерине Андреевне о моей помолвке? Я уверен в ее участии, но передай мне ее слова; они нужны моему сердцу, и теперь не совсем счастливому». Через год, вскоре после свадьбы, Пушкин известил Карамзину о своей женитьбе. В ответ она писала ему по-французски: «Я очень признательна, что вы подумали обо мне в первые же минуты вашего счастья, это – подлинное доказательство вашей дружбы. Я шлю вам мои пожелания, – или, скорее, надежды, – чтобы ваша жизнь сделалась столь же сладостной и спокойной, сколько до этой поры была бурной и темной, и чтобы избранная вами нежная и прекрасная подруга стала вашим ангелом-хранителем, чтобы сердце ваше, всегда такое хорошее, очистилось возле вашей молодой супруги. Уверьте ее, что, несмотря на мою холодную и строгую внешность, она всегда найдет во мне сердце, готовое любить ее, особенно если она обеспечит счастье своего мужа».

Накануне смерти Пушкин, прощаясь с друзьями, сказал А. И. Тургеневу:

– А что же Карамзиной здесь нет?

Тотчас же послали за ней, она приехала через несколько минут. Пушкин сказал слабым, но явственным голосом:

– Благословите меня.

Она благословила его издали. Но Пушкин сделал знак подойти, сам положил ее руку себе на лоб и, после того, как она его благословила, взял ее руку и поцеловал. Карамзина зарыдала и вышла.

Софья Николаевна Карамзина

(1802–1856)

Старшая дочь историографа от первого его брака, падчерица Екатерины Андреевны. Миловидная, разговорчивая, смешливая, но не особенно далекая. Баратынский о ней писал: «В ней истинное оживление и непритворное баловство, грациозно умеренное некоторым уважением приличий». Вместе с мачехой она принимала гостей, собиравшихся в гостиной Карамзиных. Ее в шутку называли «Самовар-паша», так как она разливала гостям чай. Курила. По рассказу А. О. Смирновой, летом и зимой рыскала по городу в изорванных башмаках, вечером рассказывала свои сны, ездила верхом и так серьезно принимала участие в героинях английских романов, что иногда останавливала лошадь и кричала:

– Вон, смотрите, – совсем тот вид, каким восхищалась Камилла в замке!

Отношения с мачехой у нее были самые хорошие. У Софьи Николаевны было имение – пятьсот душ в Орловской губернии, которое досталось ей от матери. В альбом ей писали стихи Лермонтов, Баратынский, Хомяков, Ростопчина. Лермонтов так:

449