Пушкин в жизни. Спутники Пушкина (сборник) - Страница 492

К оглавлению

492

Не мысля гордый свет забавить,

Вниманье дружбы возлюбя,

Хотел бы я тебе представить

Залог достойнее тебя,

Достойнее души прекрасной,

Святой исполненной мечты,

Поэзии живой и ясной,

Высоких дум и простоты…

и т. д.

В последние месяцы жизни озлобленный, с издерганными нервами, Пушкин тянулся к уравновешенному, незлобливо-мягкому Плетневу, в беседах с ним выше всего ставил в человеке качество благоволения, видел это качество в Плетневе, завидовал его жизни. Плетнев был высокого роста, крепко сложенный, приятной наружности; говорил тихо, как будто стыдливо. И. С. Тургенев, бывший его слушателем в конце тридцатых годов, рассказывает: «Как профессор русской литературы Плетнев не отличался большими сведениями; ученый багаж его был весьма легок; зато он искренно любил свой предмет, обладал несколько робким, но чистым и тонким вкусом, и говорил просто, ясно, не без теплоты. Кроткая тишина его обращения, его речей, его движений не мешала ему быть проницательным и даже тонким, но тонкость эта никогда не доходила до хитрости, до лукавства. Для критика ему недоставало энергии, огня, настойчивости; прямо говоря, – мужества. Он не был рожден бойцом. Пыль и дым битвы – для его гадливой и чистоплотной натуры были столь же неприятны, как и сама опасность, которой он мог подвергнуться в рядах сражавшихся. Притом его положение в обществе, его связи со двором так же отдаляли его от роли критика-бойца, как и собственная его натура. Оживленное созерцание, участие искреннее, незыблемая твердость дружеских чувств и радостное поклонение поэтическому – вот весь Плетнев». После смерти Пушкина Плетнев взял на себя редактирование его журнала «Современник». Но и в области журналистики он оказался таким же «блондином» (употребляя выражение Достоевского о поэте А. Плещееве), – каким блондином был и в поэзии, и в критических статьях, и в жизни. Журнал успеха не имел и в конце концов был передан Плетневым другим лицам. В 1840 г. Плетнев, оставаясь профессором, был избран в ректоры, переизбирался еще два раза, в 1849 г., с изменением устава, был ректором по назначению от правительства. И оставался ректором до 1861 г., исполняя также в отсутствие попечителя и его обязанности. Со студентами Плетнев был мягок, приветлив и доступен, но мягок был и с начальством, так что мог удержаться на своем посту в течение свирепейшей реакции, наступившей после 1848 г. Иногда он шел даже дальше того, что требовалось законом. Никитенко, например, рассказывает: в качестве председателя цензурного комитета Плетнев жестоко притеснял неприятные ему журналы, особенно «Отечественные записки» с ненавистным ему Белинским. Требовал, чтобы цензурный комитет запретил «Отечественным запискам» печатать переводную беллетристику на том основании, что она не значилась в утвержденной программе журнала, хотел запретить «Библиотеке для чтения» печатать переводные романы, потому что ей были разрешены только переводные повести, и т. п. Уже в сороковых годах Плетнев занял глубоко консервативную позицию, восторженно приветствовал «Переписку» Гоголя, враждебно относился к Грановскому, Лермонтову, Некрасову.

Писатели

Гавриил Романович Державин

(1743–1816)

Знаменитый поэт второй половины XVIII века. В юности Пушкина пользовался огромным уважением как признанный патриарх русской литературы. С благоговейным уважением относилась к нему и учащаяся молодежь Царскосельского лицея. В начале января 1815 г. был назначен в лицее публичный экзамен, на котором обещался быть Державин. Когда лицеисты узнали, что Державин будет к ним, они взволновались. Дельвиг вышел на лестницу, чтобы дождаться его и поцеловать ему руку, – руку, написавшую «Водопад». Державин приехал. Он вошел в сени, и Дельвиг услышал, как он спросил у швейцара:

– Где, братец, здесь нужник?

Этот прозаический вопрос разочаровал Дельвига, он отменил свое намерение и возвратился в залу. Державин был очень стар. Он был в мундире и плисовых сапогах. Экзамен очень его утомил: он сидел, подперши голову рукой; лицо его было бессмысленно, глаза мутны, губы отвисли. Он дремал до тех пор, пока не начался экзамен русской словесности. Тут он оживился; глаза заблистали, он преобразился весь. Разумеется, читаны были его стихи, разбирались его стихи, поминутно хвалили его стихи. Он слушал с живостью необыкновенной. Вызвали Пушкина. Стоя в двух шагах от Державина, он прочел свои патриотические стихи «Воспоминания в Царском Селе». Мальчик не помнил себя от волнения и восторга. Он читал:

О, громкий век военных споров,

Свидетель славы россиян!

Ты видел, как Орлов, Румянцев и Суворов,

Потомки грозные славян,

Перуном Зевсовым победу похищали;

Их смелым подвигам страшась, дивился мир;

Державин и Петров героям песнь бряцали

Струнами громозвучных лир.

При слове «Державин» голос мальчика зазвенел. Кончил читать. Державин в восхищении обнял юного поэта и воскликнул:

– Я не умер. Вот кто заменит Державина!

Со слезами на глазах поцеловал Пушкина и положил руку на кудрявую его голову. Взволнованный Пушкин убежал. Его искали, но не нашли.

Пушкин впоследствии несколько раз вспоминал о теплом привете, с каким Державин отнесся к его юной музе:

И свет ее с улыбкой встретил,

Успех нас первый окрылил:

Старик Державин нас заметил

И, в гроб сходя, благословил.

Так в «Евгении Онегине». И в послании к Жуковскому:

И славный старец наш, царей певец избранный,

В слезах обнял меня дрожащею рукой

492