Пушкин в жизни. Спутники Пушкина (сборник) - Страница 317

317

Блудов сделал блестящую чиновничью карьеру. В 1826 г. был делопроизводителем верховного суда над декабристами; деятельность его в этой должности подверглась нападкам со стороны Николая Тургенева в его изданной за границей книге «Россия и русские». По окончании дела декабристов Блудов был пожалован в статс-секретари и в том же 1826 г. занял место товарища министра народного просвещения (министром в это время был А. С. Шишков, бывший главный деятель и вдохновитель «Беседы»). С 1832 г. Блудов был министром внутренних дел, в 1837 г. – министром юстиции. В 1852 г. возведен в графское достоинство. При Александре II принимал деятельное участие в его реформах, был председателем государственного совета и комитета министров, президентом Академии наук.

Пушкин до конца жизни поддерживал знакомство с Блудовым, бывал у него. Дочь Блудова вспоминает: «А вот и Пушкин, со своим веселым, заливающимся, ребяческим смехом, с беспрестанным фейерверком остроумных, блистательных слов и добродушных шуток, а потом растерзанный, измученный, убитый жестоким легкомыслием пустых, тупых умников салонных, не постигших ни нежности, ни гордости его огненной души».

Василий Андреевич Жуковский

(1783–1852)

О нем – в главе «Друзья».

В «Аразамасе» Жуковский был главным вдохновителем, всеобщим любимцем и знаменем, под которым велась борьба с «Беседой»; признанным выражением этого было то, что клички всем членам обязательно давались из произведений Жуковского. Жуковский обладал необыкновенной способностью сопоставлять самые разнородные слова, рифмы и целые фразы так, что речь его, как будто правильная и плавная, составляла совершенную бессмыслицу и самую забавную галиматью. Его девизом было: «Арзамасская критика должна ехать верхом на галиматье». Вяземский рассказывает: «Жуковский был не только гробовых дел мастер, как мы прозвали его по балладам, но и шуточных и шутовских дел мастер. Странное физиологическое и психическое совпадение! При натуре идеальной, мечтательной, несколько мистической, в нем были и сокровища веселости, смешливости: в нем были зародыши и залоги карикатуры и пародии, отличающиеся нередко острою замысловатостью». Жуковский был бессменным секретарем «Арзамаса», вел юмористические протоколы заседаний, нередко в стихах. Протоколы эти рисуют Жуковского с совершенно новой стороны – как очаровательного юмориста, и юмор его резко выделяется на фоне тяжеловатого и довольно однообразного юмора других арзамасцев – Блудова, Дашкова, Вигеля и прочих. Вот, например, выдержки из одного протокола, писанного Жуковским:

«Его превосходительством мною прочитан был протокол прошедшего заседания, краткий, но отличающийся тем необыкновенным остроумием, которым одарила меня благосклонная судьба, и члены, глядя на меня с умилением, радовались, что я им товарищ; а я не гордился нимало; напротив, со свойственною мне скромностью принимал их похвалы за одни выражения дружбы и удостаивал друзей моих снисходительной и весьма лестной для них улыбкой. Его превосходительство я же был введен с церемонией в храмину заседания… Меня ввели, и все лица просияли… Я произнес клятву, потом сел или паче вдвинул в гостеприимные объятия стула ту часть моего тела, которая особенно нужна для сидения и которая в виде головы торчит на плечах халдеев «Беседы». Потом отверзлись уста мои, и начал я хвалить одного беседного покойника. Члены отдали справедливость моему красноречию смехом и шумными плесками. А почтенный президент Чу весьма удачно похвалил мои различные достоинства в краткой речи, в которой не забыл упомянуть и о моем друге месяце [247] , за что я ему вечно останусь благодарен… Все это было заключено ужином. Гуся не было, и каждый член, погруженный в меланхолию, шептал про себя:

Где гусь? – Он там! – Где там? – Не знаю!» [248]

Жуковский был также главным изобретателем шутовских ритуалов и церемоний, практиковавшихся в «Арзамасе». По-видимому, Жуковский легче всех других членов смотрел на общество, – для него оно было просто местом, где можно было посмеяться и подурачиться. Он без разбора вводил в общество все новых и новых членов – пустопорожнего весельчака Плещеева, никому не нужного Жихарева, нравственно нечистоплотных Кавелина и Воейкова. По мнению некоторых более старых арзамасцев, этот неразборчивый прием новых членов был главной причиной скорого распада общества.

Дмитрий Васильевич Дашков

(1788–1839)

Из древнего дворянского рода. Учился в московском университетском Благородном пансионе вместе с Жуковским и братьями Тургеневыми. Служил в коллегии иностранных дел и в министерстве юстиции. Был человек широко образованный, остроумный и едкий полемист. Когда в 1811 г. ревнитель старины А. С. Шишков выступил против молодой литературы с доносом, обвиняя ее в безнравственности, в безверии, в отсутствии любви к отечеству, Дашков ответил ему брошюрой «О легчайшем способе отвечать на критику», где дал резкую оценку характеру выступления Шишкова. Он же с большим знанием подверг уничтожающей критике филологические измышления Шишкова. В 1812 г. в Обществе любителей словесности Дашков произнес озорную речь в честь бездарного графа Д. И. Хвостова, избранного в почетные члены общества.

– Знамения его побед изумляют нас, поражают! – говорил Дашков. – Он вознесся превыше Пиндара, унизил Горация, победил Мольера, уничтожил Расина. Всей Европе, – что говорю я? – вселенной известны его заслуги!

Не забыл и прославившихся «зубастых голубей» в басне Хвостова «Два голубя».

– В басне сей русский Лафонтен превзошел француза, наделив своего голубка острыми зубами для разгрызания сетей, в которых он запутался. Вот истинная поэзия, творящая новый мир, новую природу!

317